1 сентября. Неожиданные воспоминания

[0601]

Была сегодня с дочкой на школьной линейке.
4-й класс. Последний в младшей школе. Через год - новые предметы, новые учителя. Мы негромко переговаривались с другими родителями. Все вспоминали себя в возрасте наших детей. Вспомнила и я.
Наш 4-й класс был уже началом средней школы. И если в 1-й класс я шла с удовольствием: как интересно, буду учиться, - то когда шла в 4-й, меня бил нехилый такой мандраж. Я боялась новых учителей и новых предметов, и всерьез опасалась, что не справлюсь с нагрузкой. Казалось бы, чего бояться - первые три класса была круглой отличницей - и все же... От старших учеников я успела наслушаться жутких историй о несправедливых и злых учителях-предметниках нашей школы. Часть из них должна была учить и мой класс. А еще у меня была своя собственная дополнительная проблема: моя речь. Я заикалась, и заикалась сильно. Случались и периоды продолжительностью до получаса, когда я вообще не могла выдавить из себя ни звука. Я боялась, что мое обучение начнется с единиц и двоек, и вовсе не потому, что не буду знать урок - а просто не буду успевать не то что ответить, а просто промычать хоть что-то прежде чем услышу: "Не знаешь. Садись, два". Учительница младших классов смирилась с моей особенностью и относилась к ней с пониманием - но сколько пройдет времени прежде чем к ней привыкнет такое количество новых учителей? Захотят ли они вообще к ней привыкать?
В общем, стоя на линейке, я вспомнила начало своего 4-го класса, своих новых учителей, новые появившиеся предметы. И тут меня накрыло. Я вспомнила одного из своих учителей. И не понимала: читая с 2001-го года ГП - как я вообще могла забыть об этом учителе? Ведь именно обучение у него делало для меня таким узнаваемым... ну да, образ Северуса Снейпа, а вы чего ожидали? Был у меня подобный учитель. В детстве. С 4-го по 8-й класс, с 10 до 15 лет. Собственный склероз могу объяснить только одним обстоятельством: в университете таких преподавателей у нас была уже половина. Вот и заслонили они для меня светлый (а вообще-то довольно темный) образ Давида Алексеевича, преподавателя рисования и черчения.

Пожалуй, этот человек стоит того, чтобы написать о нем подробнее.


Продолжение следует.