I believe in Steve Thompson
Когда-то я пообещала своим читателям, что расскажу, как Шерлок "расколол" серба и как заставил его покинуть подвал. Мы, конечно, это видели, но как он пришел к таким выводам?
Так получилось, что вместо аналитики написался фанфик.
Он лежит в соо, но не все туда ходят, и не у всех есть туда доступ.
Поэтому делаю перепост в свой днев.
Название: Сербия
Автор: Moire
Бета: сам себе бета
Фандом: Sherlock BBC
Категория: джен
Жанр: ангст, приключения
Герои: УзникШерлок, Дуболомсерб-палач, КураторМайкрофт
Рейтинг: PG-13
Размер: mini (2 908 слов)
Дисклеймер: герои не мои, поиграю и верну
Размещение: с разрешения автора
Саммари: даже из безвыходного положения можно найти выход, а для дедукции не существует неподходящих условий. О том, что осталось за кадром.
Примечания: 1. POV Узника. 2. Автор собирался предложить работу на ФБ-2015, но не успел закончить. Нигде не выкладывалось и даже не показывалось. 3. Выкладка не в свой день. Извините, обстоятельства. С модератором согласовано.
Грязный оборванный человек бежал по ночному лесу и думал о том, до чего же он ненавидит толпу. Его как раз преследовала толпа, надо сказать, неплохо организованная. И позволить себя поймать означало обречь себя на утомительную пытку. Этим людям мало схватить его — нет, они будут непрерывно говорить друг с другом, требуя, чтобы и он включился в диалог. Тяжкое испытание для ушей и нервов и форменное издевательство над человеческим разумом. Шум толпы всегда несет информацию, но какого же она низкого качества! И то обстоятельство, что преследуемый лично знал человека, который ненавидел толпы еще больше, а страдал от них еще сильнее, служило слабым утешением. Беглец часто чувствовал себя единственным взрослым в толпе детей. Но настоящие дети от взрослых псевдодетей отличаются тем, что пока еще не растеряли здорового любопытства и жажды знаний. У них есть потенциал роста. У взрослых его нет. Дойдя до какого-то этапа, они считают, что это их вершина, и их обычно не интересует, что же там за следующим поворотом или вообще за горизонтом. Редко кто к тридцати годам еще не растерял любопытства и жажды знаний. Найдя очевидный ответ, они удовлетворяются им и останавливаются на нем, хотя, если немного подумать и чуть продвинуться вперед, ответ был бы иным.
Именно поэтому обычных людей так легко обмануть: как правило, у них есть ограниченный набор шаблонов, по которым они действуют. Задача сводится к тому, чтобы определить вероятность использования данного шаблона конкретным человеком.
На этот раз Беглеца раскрыли как-то уж очень легко. Будто бы кто-то заранее знал, что он должен появиться в этом месте и в это время, и просто ждал его. А дождавшись, приказал захватить.
Вот и пришлось бежать в лес. Отличное место, чтобы спрятаться. Даже собак можно обмануть, если иметь хотя бы небольшой выигрыш во времени. Но облава была организована очень грамотно, гораздо профессиональнее, чем можно было бы ожидать от толпы головорезов, которую представляла собой сербская группа.
Беглец не собирался сдаваться. Мизерный шанс уйти существует всегда. И этот шанс не сработал. Когда на крохотной поляне его поймал луч вертолетного прожектора, а из-за деревьев выступили люди с автоматами, сдаться все же пришлось…
Так Беглец стал Узником...
… Задаваемые вопросы оригинальностью не отличались. Кто ты, на кого работаешь да с какой целью к нам проник. Узник молчал и просто ждал того, кто ради него расщедрился на такую великолепную облаву. Он поаплодировал бы организатору за мастерство, да вот беда: стоя в кандалах на растяжке, аплодировать было затруднительно. Поэтому он просто незаметно нагружал весом своего тела то руки, то ноги, не позволяя крови застаиваться, а мышцам деревенеть от неподвижности.
Нетренированный человек сдался бы за пару часов. Даже если бы его не били, а просто оставили в таком положении. Потому что к этому моменту нарастающую боль в задубевших мышцах уже невозможно выносить. А потом становится трудно дышать, с каждым вдохом все труднее. Примерно через сутки вполне может наступить смерть от удушья. Хотя тут все индивидуально, зависит от выносливости пытаемого.
Узнику было проще. В индийских ашрамах и тибетских монастырях порой приходилось целые часы проводить в неподвижных и неудобных позах. А учитель мог неожиданно огреть бамбуковой палкой. Несмотря на это, полагалось сохранять позу и сосредоточенность. Сейчас же полной неподвижности от него никто не требовал.
Кто ты? Кто тебя послал? Зачем ты здесь?
Никто. Не ваше дело. Чтобы подготовить вашу группу к ликвидации.
Возможно, он и произнесет это вслух, но только организатору облавы. Любопытная личность этот организатор. И вряд ли он главарь этой банды. Скорее прибывший откуда-то куратор или координатор — пока трудно решить, откуда: с Запада или Востока? В этой стране возможны оба варианта.
Кажется, однообразие начало утомлять тюремщиков. Никому не нравится выполнять работу, которая не приносит результатов. Всегда наступает момент, когда обязанности начинают выполнять небрежно. Внимание рассеивается, бдительность слабеет, дисциплина падает. Узник все равно прикован и никуда не сбежит, плохо, правда, что молчит, так все равно заговорит рано или поздно. Когда среди тюремщиков возникают такие настроения, это хорошее время для побега. Было бы хорошим, если бы не Дуболом.
Парень заслуживал свою кличку. Грубый, прямой. К работе палача относился ответственно, воспринимая ее, кажется, не как неприятную, но необходимую, обязанность, а как свое призвание. С ним могли быть проблемы. Впрочем… любая особенность человека одновременно является ее слабостью, не так ли? Дуболом сосредоточен на работе, значит, можно проверить его реакции на те или иные действия. Если подергать цепью и погреметь ею, что сделает Дуболом? Все правильно, пойдет проверять надежность кандалов. Что, собственно, и требовалось.
Между прочим, освободиться от них довольно легко. Правда, придется заплатить цену: сломать себе пару-тройку пястных костей. Но это план на крайний случай, если угроза для жизни станет прямой и неотвратимой. А пока ее нет, стоит поискать возможность обойтись меньшим ущербом для здоровья. Например, попробовать открыть кандалы. Когда Узника заковывали, кандалы заперли на ключ, который, разумеется, унесли с собой. Ключ недоступен, но можно попытаться добыть отмычку подходящей формы и размера. Вот это, к примеру, чем не отмычка? Православный крест на груди Дуболома — форма и размер почти идеальны.
Когда Дуболом был занят делом — избиением Узника — висящий на цепочке крест выскальзывал из-под футболки. И Дуболом не торопился прятать его обратно. Теперь осталось подергать цепью, притворившись, что руку свело судорогой. Дуболом, как обычно, проверил кандалы. А вот этого он никак не ожидал — что Узник мертвой хваткой вцепится в футболку. Освободиться от схватившей тебя руки — действие на уровне рефлекса, Дуболом так и поступил. Футболка осталась целой. Но цепочка лопнула и упала на пол. Дуболом ее подобрал, поискал на полу крестик. Не нашел. Силой разжал стиснутую ладонь Узника, оказавшуюся пустой. В сердцах ударил Узника пару раз поддых и ушел.
А между тем крестик был надежно спрятан между кандалами и запястьем. Узник воспользуется им попозже. Не сейчас. Дуболом возбужден и разозлен и должен вскоре вернуться.
Дуболом вернулся не один. Человек, которого он привел, вполне мог сыграть роль куратора с Запада для сербской группы. Мог бы, если бы хотел. Но вместо этого предпочел сойти за местного. И какова бы ни была роль Куратора в здешней банде, можно было не сомневаться, что облава — дело его рук. Точнее, мозгов. Стало ясно, почему Узника ждали там, где он появился, почему охота оказалась быстрой и удачной. Неясным пока оставалось, почему Куратор заинтересовался судьбой пойманного им нарушителя только сейчас? Что помешало ему сделать это раньше? Ладно, что бы это ни было, для Узника было хорошо, что Куратор вообще появился. Теперь можно было посмотреть, чего стоили его заверения «я тебе не враг» и «мы на одной стороне».
Куратор поправил лампу, бьющую в лицо Узника, а сам удобно устроился на стуле, положив ноги на колченогий табурет. И допрос продолжился.
Вообще-то все это очень напоминало фарс. Куратор отлично знал имя Узника и кто его послал и с какой целью. Однако позволил Дуболому продолжить избиение, временами делая перерыв на то, чтобы задать Три Главных Вопроса. Более того: раз уж Куратор соизволил лично присутствовать на допросе, Дуболом, похоже, решил, что от него ждут результата: во что бы то ни стало нужно добиться, чтобы узник заговорил. И он взялся за дело с удвоенным энтузиазмом, вкладывая в любимое занятие всю свою грешную душу.
Так оно и продолжалось: Куратор наблюдал, Дуболом бил, Узник молчал.
Как и ожидалось, первым сдался Дуболом. Он начал предлагать Узнику различные послабления в обмен на информацию: сначала возможность просто отдохнуть, а затем и поспать. Узник продолжал молчать, хотя очень соблазнительно было бы не прилагать усилий к освобождению от кандалов, а позволить сделать это Дуболому.
Подкупить Узника не удалось, и Дуболом решил сменить тактику: перейти к угрозам. Для этого он даже взял арматуру, всем своим видом показывая, что готов пустить ее в ход немедленно.
Узник знал, что на самом деле надо Куратору — чтобы они остались вдвоем, без лишних свидетелей, и чтобы Куратор, наконец, передал Узнику некое важное сообщение. Ведь все, что Куратор делал в последние сутки, он делал ради этого, разве нет? И не в его интересах, чтобы Узнику был нанесен серьезный физический ущерб.
Но арматура — это переломы с последующим длительным лечением. Куратор готов это допустить? Видимо, готов.
И тогда Узник впервые открыл рот не для того, чтобы выплюнуть кровь и осколки зубов, а для того, чтобы заговорить.
— Ты проник сюда не просто так. Скажи нам, зачем — и сможешь поспать. Помнишь, что такое спать? А?
Узник давно уже изучил внешность Дуболома, запомнил каждую мелкую деталь. И намеревался рассказать этому сербу все, что узнал о нем. Татуировки на теле трудно не заметить. А эта делалась особо тщательно, во всех подробностях и, можно даже сказать, с любовью. Герб военно-морских сил. Дуболом служил во флоте. Том самом флоте, которого уже не существует, как и страны, которой этот флот когда-то принадлежал. Болезненная для Дуболома тема, наверно. Еще он носит православный крест. Точнее, носил, пока Узник его не украл. Но это скорее дань традиции, чем признак особой набожности. Узник слегка удивился собственным мыслям о набожности: что-то же заставило его об этом подумать? Во внешнем виде Дуболома ничего такого нет. В речи тоже. Узнику показалось, что от серба чем-то пахло, чем-то особенным… Да, конечно, дело было в запахе. Пусть Дуболом подойдет поближе, тогда, возможно, удастся понять.
— Ты… — прошептал Узник.
— Что? — кажется, Дуболом уже смирился с молчанием Узника, и даже слегка удивился.
— Ну, что он сказал? — раздался голос Куратора.
Узник подождал, пока Дуболом подойдет вплотную и наклонится прямо к лицу. Сделал вдох и закрыл глаза.
— Ты… служил…
Пауза после каждого слова. Каждое новое слово удерживает Дуболома рядом. И чем тише и неразборчивее говорить, тем внимательнее будут тебя слушать. И тем ближе наклоняются. Каждое новое слово — предлог сделать еще один вдох, чтобы ощутить и проанализировать запах.
— в военно-...
Запахи впитались в кожу Дуболома и в его волосы на груди, в черную футболку, а теперь, когда Дуболом длительное время буквально в поте лица избивал Узника, разгоряченное тело начало эти запахи отдавать.
— морских…
Самый сильный запах — запах пота. Ну, это понятно: парень вспотел на заплечной работе. Но к запаху свежего пота примешался запах пота застарелого, и ему дня три, не меньше.
Дуболом не мылся три дня. Почему? Просто не любит часто мыться или есть какая-то другая причина?
— силах…
— Сказал, что я служил на флоте… — ответил Дуболом Куратору.
Надо удержать Дуболома рядом, анализ еще не закончен. Что бы ему еще сказать? Что-нибудь верное и безопасное. Сказать, что у него была несчастная любовь? Тут трудно ошибиться, она была у всех. Почти у всех.
— … и я был несчастен в любви, — послушно повторил Дуболом.
— Что? — кажется, Куратор такого не ожидал. Пытаемый узник рассказывает своему палачу о несчастной любви самого палача. Издевается, не иначе.
А Узник продолжил анализ.
Дуболом бреет лицо и голову. Привычка у него такая. Возможно, еще со времен службы. И бреется он опасной бритвой. По крайней мере, три последних раза ею брился. Но в наше время мало кто бреется опасной бритвой, все давно перешли на электробритвы. Наш приятель, очевидно, тоже привык к электробритве, и лишь в последние три дня брился опасной. Опасная бритва для него инструмент непривычный. Возможно, он пользовался ею в юности, когда служил во флоте, а потом отвык. На подбородке, лбу, затылке — порезы. Как свежие, так и двух-, и трехдневной давности. И побрит небрежно: местами торчит щетина. Итак, он бреется в темноте опасной бритвой. Почему? Потому что в его ванной комнате нет электричества, его нет ни в лампе, ни в розетках. Остальные в его отряде выбриты чисто, лишь он — исключение. Значит, все бреются дома, у всех с электричеством все в порядке, не в порядке лишь у Дуболома. И не моется он по той же причине: в темноте это не очень удобно делать. Так, лицо сполоснул — и порядок.
— В твоей…
Следующий слой запаха — как раз тот, что заставил подумать о набожности. Это же ладан! А еще воск, лампадное масло и… деревянная стружка? Точнее, сосновая стружка. Да, дело тут не в набожности. Вряд ли Дуболом посещал церковь в последние дни. А вот дома он бывает каждый день или, по крайней мере, каждую ночь. Такая смесь запахов заставляет подумать о бюро ритуальных услуг или просто о мастерской по изготовлению гробов, находящейся по соседству. Но если бы Дуболом каждый день ходил мимо мастерской или даже каждый день туда заходил, запах впитался бы в верхнюю одежду и в волосы на голове. Тут волос на голове нет, а верхнюю одежду Дуболом снял, запах идет непосредственно от тела. Не ходит же он по улице в легкой футболочке в такую погоду?
— ванной…
Может быть, у него в мастерской работает кто-то из семьи? Тогда у Дуболома должен быть непосредственный телесный контакт с гробовщиком, чтобы запах был настолько интенсивным. Ну, не спит же он с ним? Или спит? Нет, конечно, нет! Хотя запах секса и чувствуется, и это еще один слой запахов, секс этот был у него с женщиной. По крайней мере дважды за последние три дня. Запах мускуса слабый, но его ни с чем не перепутаешь. Запах женщины, у которой был секс. Может ли женщина быть гробовщиком? В этой стране — вряд ли, не те традиции. А вот помогать в мастерской она может. И спать с гробовщиком — тоже, почему нет?
— нет электричества…
— Что у меня в ванной нет электричества… — повторил Дуболом.
Вот недостающее звено: женщина! Она спит и с Дуболомом, и с гробовщиком. И почему Узник сразу не подумал о том, что Дуболом может быть женат? Потому что он не носит обручального кольца? Да нет же, он его носит! Просто снимает, когда идет на работу. На безымянном пальце есть характерное валикообразное утолщение, оно образуется, если кольцо долго носить, и постепенно исчезает, если кольцо снять и не надевать хотя бы несколько недель. Утолщение довольно четкое, кольцо сняли совсем недавно. Женщина — жена Дуболома и любовница гробовщика. Узник не подумал о ней не только из-за отсутствующего кольца. Но и из-за того, что Дуболом плохо выбрит. Любящая жена обязательно укажет мужу на плохой внешний вид и поможет исправить оплошность. А жена Дуболома этого не сделала. Ей все равно, потому что она разлюбила мужа. Она не любит мужа и спит с соседом-гробовщиком. И если Дуболом этого еще не знает, то это отличный повод заставить его отправиться домой немедленно.
— … и что моя жена спит с нашим соседом. Гробовщиком, — слегка растерянно повторил Дуболом.
Теперь осталось совсем немного.
— Если ты пойдешь домой прямо сейчас…
— Если я сейчас пойду домой… — это Дуболом произнес еще более растерянно.
— Ты застанешь их вместе, — добил Узник Дуболома.
— … я их застукаю, — закончил Дуболом, и тут до него дошло.
— Я так и знал! Я знал, что что-то происходит! — так и не выпустив арматуры из рук, Дуболом выскочил вон из подвала, с грохотом захлопнув за собой дверь.
Куратор подождал, пока стихнут шаги обманутого мужа, и заговорил с Узником:
— Итак, друг мой. Сейчас здесь только ты и я.
Узник подумал, что Куратор малость переигрывает. И никто не говорит ему об этом. Он так же одинок, как и этот несчастный серб.
— Ты не представляешь, как трудно было тебя найти.
Узник по привычке обратил внимание на черные кожаные перчатки на руках Куратора. Куратор ни разу не снял их, делая вид, что ему холодно. На самом деле, конечно, просто не хотел оставлять отпечатков пальцев. Узник молча ждал, когда прелюдия кончится, и Куратор, наконец-то перейдет к делу.
А тот, так и не сняв перчаток, сгреб пятерней отросшую шевелюру Узника, приподнял его голову и, перейдя на английский, горячо зашептал в ухо:
— А теперь слушай. В Лондоне активизировалась подпольная террористическая сеть. Они готовят массовый удар. Прости. Боюсь, каникулам конец, дорогой братишка. Пора на Бейкер-стрит, Шерлок Холмс.
А вот и послание, ради которого Майкрофт внедрился в сербскую группу. И раз уж Майкрофт позволил себе произнести имя Шерлока, значит, путь на свободу открыт. Пора действовать.
Майкрофт покинул подвал и вскоре вернулся, втащив оглушенного охранника. Ну что ж, кабинетная работа Майкрофта не повлияла на его навыки работы в полевых условиях. Шерлок за это время успел освободиться от кандалов.
— У нас мало времени. Переодевайся, — кивнул Майкрофт на охранника. — Кажется, у вас с ним примерно один размер одежды. С его стороны было очень неосторожно, стоя на посту, слушать музыку в наушниках.
Шерлока не нужно было упрашивать дважды. Он торопливо натягивал одежду охранника на себя, иногда морщась, когда грубая ткань беспокоила свежие ссадины. Майкрофт наблюдал за этим, даже не думая помогать.
— Чем ты открыл кандалы? — спросил он.
— Этим, — Шерлок кивнул на крестик, лежащий на полу как раз посередине между кандалами.
— Я понял, что ты что-то прячешь в ладони, но не подозревал, что это. Остроумно. Иисус как путь к свободе.
— Вроде того. Не то, чтобы я в него верил, но сегодня он и правда помог мне освободиться.
— Не хочешь забрать его как трофей?
— Нет, пусть лежит здесь и дожидается хозяина.
— Зачем?
— Думаю, этот парень и так огорчится, что я открыл ему горькую правду о его жене, и вдвойне огорчится, когда увидит, что я ушел не попрощавшись. А тут будет хоть какое-то утешение.
Шерлок закончил одеваться, напоследок тщательно спрятав под ушанку отросшую шевелюру.
— Я готов следовать за тобой, брат мой.
Они покинули подвал дома, стоящего на отшибе поселка, и углубились в ближайший лес.
— Через четверть часа на лесную поляну в полумиле отсюда прилетит вертолет, — произнес Майкрофт, когда поселок уже скрылся за деревьями. — Он доставит нас на аэродром, с которого мы самолетом улетим в Лондон. Постарайся выспаться и отдохнуть, пока мы летим, потому что в Лондоне тебя ждет срочная работа.
— Полагаешь, мне не нужен врач? Меня только что били и пытали.
— Врач будет ждать нас в самолете. У тебя ничего не сломано, все раны поверхностные, серьезной обработки не требуют. На восстановление сил тебе должно хватить нескольких часов.
— Узнаю своего милосердного брата Майкрофта.
— Шерлок, если бы я мог позволить… Но я не могу. Слишком многое поставлено на карту. Лондон в опасности, и мне одному не справиться.
— Ладно, я понял. Можешь не продолжать.
— Спасибо. И давай поторопимся. Если мы опоздаем, вертолет улетит без нас, и следующий транспорт будет лишь через двое суток. А провести их в лесу, прячась и убегая, у меня нет ни малейшего желания.
— Так вот почему ты не сразу пришел на допрос. Тянул время, дожидаясь вертолета.
— Именно.
Серый неприветливый рассвет позволил разглядеть очертания вертолета сквозь поредевшие деревья. Через несколько часов они смогут увидеть Лондон. И это было хорошо.
Так получилось, что вместо аналитики написался фанфик.
Он лежит в соо, но не все туда ходят, и не у всех есть туда доступ.
Поэтому делаю перепост в свой днев.
Шерлок-календарь 2016
Название: Сербия
Автор: Moire
Бета: сам себе бета
Фандом: Sherlock BBC
Категория: джен
Жанр: ангст, приключения
Герои: УзникШерлок, Дуболомсерб-палач, КураторМайкрофт
Рейтинг: PG-13
Размер: mini (2 908 слов)
Дисклеймер: герои не мои, поиграю и верну
Размещение: с разрешения автора
Саммари: даже из безвыходного положения можно найти выход, а для дедукции не существует неподходящих условий. О том, что осталось за кадром.
Примечания: 1. POV Узника. 2. Автор собирался предложить работу на ФБ-2015, но не успел закончить. Нигде не выкладывалось и даже не показывалось. 3. Выкладка не в свой день. Извините, обстоятельства. С модератором согласовано.
Именно поэтому обычных людей так легко обмануть: как правило, у них есть ограниченный набор шаблонов, по которым они действуют. Задача сводится к тому, чтобы определить вероятность использования данного шаблона конкретным человеком.
На этот раз Беглеца раскрыли как-то уж очень легко. Будто бы кто-то заранее знал, что он должен появиться в этом месте и в это время, и просто ждал его. А дождавшись, приказал захватить.
Вот и пришлось бежать в лес. Отличное место, чтобы спрятаться. Даже собак можно обмануть, если иметь хотя бы небольшой выигрыш во времени. Но облава была организована очень грамотно, гораздо профессиональнее, чем можно было бы ожидать от толпы головорезов, которую представляла собой сербская группа.
Беглец не собирался сдаваться. Мизерный шанс уйти существует всегда. И этот шанс не сработал. Когда на крохотной поляне его поймал луч вертолетного прожектора, а из-за деревьев выступили люди с автоматами, сдаться все же пришлось…
Так Беглец стал Узником...
* * *
… Задаваемые вопросы оригинальностью не отличались. Кто ты, на кого работаешь да с какой целью к нам проник. Узник молчал и просто ждал того, кто ради него расщедрился на такую великолепную облаву. Он поаплодировал бы организатору за мастерство, да вот беда: стоя в кандалах на растяжке, аплодировать было затруднительно. Поэтому он просто незаметно нагружал весом своего тела то руки, то ноги, не позволяя крови застаиваться, а мышцам деревенеть от неподвижности.
Нетренированный человек сдался бы за пару часов. Даже если бы его не били, а просто оставили в таком положении. Потому что к этому моменту нарастающую боль в задубевших мышцах уже невозможно выносить. А потом становится трудно дышать, с каждым вдохом все труднее. Примерно через сутки вполне может наступить смерть от удушья. Хотя тут все индивидуально, зависит от выносливости пытаемого.
Узнику было проще. В индийских ашрамах и тибетских монастырях порой приходилось целые часы проводить в неподвижных и неудобных позах. А учитель мог неожиданно огреть бамбуковой палкой. Несмотря на это, полагалось сохранять позу и сосредоточенность. Сейчас же полной неподвижности от него никто не требовал.
Кто ты? Кто тебя послал? Зачем ты здесь?
Никто. Не ваше дело. Чтобы подготовить вашу группу к ликвидации.
Возможно, он и произнесет это вслух, но только организатору облавы. Любопытная личность этот организатор. И вряд ли он главарь этой банды. Скорее прибывший откуда-то куратор или координатор — пока трудно решить, откуда: с Запада или Востока? В этой стране возможны оба варианта.
Кажется, однообразие начало утомлять тюремщиков. Никому не нравится выполнять работу, которая не приносит результатов. Всегда наступает момент, когда обязанности начинают выполнять небрежно. Внимание рассеивается, бдительность слабеет, дисциплина падает. Узник все равно прикован и никуда не сбежит, плохо, правда, что молчит, так все равно заговорит рано или поздно. Когда среди тюремщиков возникают такие настроения, это хорошее время для побега. Было бы хорошим, если бы не Дуболом.
Парень заслуживал свою кличку. Грубый, прямой. К работе палача относился ответственно, воспринимая ее, кажется, не как неприятную, но необходимую, обязанность, а как свое призвание. С ним могли быть проблемы. Впрочем… любая особенность человека одновременно является ее слабостью, не так ли? Дуболом сосредоточен на работе, значит, можно проверить его реакции на те или иные действия. Если подергать цепью и погреметь ею, что сделает Дуболом? Все правильно, пойдет проверять надежность кандалов. Что, собственно, и требовалось.
Между прочим, освободиться от них довольно легко. Правда, придется заплатить цену: сломать себе пару-тройку пястных костей. Но это план на крайний случай, если угроза для жизни станет прямой и неотвратимой. А пока ее нет, стоит поискать возможность обойтись меньшим ущербом для здоровья. Например, попробовать открыть кандалы. Когда Узника заковывали, кандалы заперли на ключ, который, разумеется, унесли с собой. Ключ недоступен, но можно попытаться добыть отмычку подходящей формы и размера. Вот это, к примеру, чем не отмычка? Православный крест на груди Дуболома — форма и размер почти идеальны.
Когда Дуболом был занят делом — избиением Узника — висящий на цепочке крест выскальзывал из-под футболки. И Дуболом не торопился прятать его обратно. Теперь осталось подергать цепью, притворившись, что руку свело судорогой. Дуболом, как обычно, проверил кандалы. А вот этого он никак не ожидал — что Узник мертвой хваткой вцепится в футболку. Освободиться от схватившей тебя руки — действие на уровне рефлекса, Дуболом так и поступил. Футболка осталась целой. Но цепочка лопнула и упала на пол. Дуболом ее подобрал, поискал на полу крестик. Не нашел. Силой разжал стиснутую ладонь Узника, оказавшуюся пустой. В сердцах ударил Узника пару раз поддых и ушел.
А между тем крестик был надежно спрятан между кандалами и запястьем. Узник воспользуется им попозже. Не сейчас. Дуболом возбужден и разозлен и должен вскоре вернуться.
* * *
Дуболом вернулся не один. Человек, которого он привел, вполне мог сыграть роль куратора с Запада для сербской группы. Мог бы, если бы хотел. Но вместо этого предпочел сойти за местного. И какова бы ни была роль Куратора в здешней банде, можно было не сомневаться, что облава — дело его рук. Точнее, мозгов. Стало ясно, почему Узника ждали там, где он появился, почему охота оказалась быстрой и удачной. Неясным пока оставалось, почему Куратор заинтересовался судьбой пойманного им нарушителя только сейчас? Что помешало ему сделать это раньше? Ладно, что бы это ни было, для Узника было хорошо, что Куратор вообще появился. Теперь можно было посмотреть, чего стоили его заверения «я тебе не враг» и «мы на одной стороне».
Куратор поправил лампу, бьющую в лицо Узника, а сам удобно устроился на стуле, положив ноги на колченогий табурет. И допрос продолжился.
Вообще-то все это очень напоминало фарс. Куратор отлично знал имя Узника и кто его послал и с какой целью. Однако позволил Дуболому продолжить избиение, временами делая перерыв на то, чтобы задать Три Главных Вопроса. Более того: раз уж Куратор соизволил лично присутствовать на допросе, Дуболом, похоже, решил, что от него ждут результата: во что бы то ни стало нужно добиться, чтобы узник заговорил. И он взялся за дело с удвоенным энтузиазмом, вкладывая в любимое занятие всю свою грешную душу.
Так оно и продолжалось: Куратор наблюдал, Дуболом бил, Узник молчал.
* * *
Как и ожидалось, первым сдался Дуболом. Он начал предлагать Узнику различные послабления в обмен на информацию: сначала возможность просто отдохнуть, а затем и поспать. Узник продолжал молчать, хотя очень соблазнительно было бы не прилагать усилий к освобождению от кандалов, а позволить сделать это Дуболому.
Подкупить Узника не удалось, и Дуболом решил сменить тактику: перейти к угрозам. Для этого он даже взял арматуру, всем своим видом показывая, что готов пустить ее в ход немедленно.
Узник знал, что на самом деле надо Куратору — чтобы они остались вдвоем, без лишних свидетелей, и чтобы Куратор, наконец, передал Узнику некое важное сообщение. Ведь все, что Куратор делал в последние сутки, он делал ради этого, разве нет? И не в его интересах, чтобы Узнику был нанесен серьезный физический ущерб.
Но арматура — это переломы с последующим длительным лечением. Куратор готов это допустить? Видимо, готов.
И тогда Узник впервые открыл рот не для того, чтобы выплюнуть кровь и осколки зубов, а для того, чтобы заговорить.
* * *
— Ты проник сюда не просто так. Скажи нам, зачем — и сможешь поспать. Помнишь, что такое спать? А?
Узник давно уже изучил внешность Дуболома, запомнил каждую мелкую деталь. И намеревался рассказать этому сербу все, что узнал о нем. Татуировки на теле трудно не заметить. А эта делалась особо тщательно, во всех подробностях и, можно даже сказать, с любовью. Герб военно-морских сил. Дуболом служил во флоте. Том самом флоте, которого уже не существует, как и страны, которой этот флот когда-то принадлежал. Болезненная для Дуболома тема, наверно. Еще он носит православный крест. Точнее, носил, пока Узник его не украл. Но это скорее дань традиции, чем признак особой набожности. Узник слегка удивился собственным мыслям о набожности: что-то же заставило его об этом подумать? Во внешнем виде Дуболома ничего такого нет. В речи тоже. Узнику показалось, что от серба чем-то пахло, чем-то особенным… Да, конечно, дело было в запахе. Пусть Дуболом подойдет поближе, тогда, возможно, удастся понять.
— Ты… — прошептал Узник.
— Что? — кажется, Дуболом уже смирился с молчанием Узника, и даже слегка удивился.
— Ну, что он сказал? — раздался голос Куратора.
Узник подождал, пока Дуболом подойдет вплотную и наклонится прямо к лицу. Сделал вдох и закрыл глаза.
— Ты… служил…
Пауза после каждого слова. Каждое новое слово удерживает Дуболома рядом. И чем тише и неразборчивее говорить, тем внимательнее будут тебя слушать. И тем ближе наклоняются. Каждое новое слово — предлог сделать еще один вдох, чтобы ощутить и проанализировать запах.
— в военно-...
Запахи впитались в кожу Дуболома и в его волосы на груди, в черную футболку, а теперь, когда Дуболом длительное время буквально в поте лица избивал Узника, разгоряченное тело начало эти запахи отдавать.
— морских…
Самый сильный запах — запах пота. Ну, это понятно: парень вспотел на заплечной работе. Но к запаху свежего пота примешался запах пота застарелого, и ему дня три, не меньше.
Дуболом не мылся три дня. Почему? Просто не любит часто мыться или есть какая-то другая причина?
— силах…
— Сказал, что я служил на флоте… — ответил Дуболом Куратору.
Надо удержать Дуболома рядом, анализ еще не закончен. Что бы ему еще сказать? Что-нибудь верное и безопасное. Сказать, что у него была несчастная любовь? Тут трудно ошибиться, она была у всех. Почти у всех.
— … и я был несчастен в любви, — послушно повторил Дуболом.
— Что? — кажется, Куратор такого не ожидал. Пытаемый узник рассказывает своему палачу о несчастной любви самого палача. Издевается, не иначе.
А Узник продолжил анализ.
Дуболом бреет лицо и голову. Привычка у него такая. Возможно, еще со времен службы. И бреется он опасной бритвой. По крайней мере, три последних раза ею брился. Но в наше время мало кто бреется опасной бритвой, все давно перешли на электробритвы. Наш приятель, очевидно, тоже привык к электробритве, и лишь в последние три дня брился опасной. Опасная бритва для него инструмент непривычный. Возможно, он пользовался ею в юности, когда служил во флоте, а потом отвык. На подбородке, лбу, затылке — порезы. Как свежие, так и двух-, и трехдневной давности. И побрит небрежно: местами торчит щетина. Итак, он бреется в темноте опасной бритвой. Почему? Потому что в его ванной комнате нет электричества, его нет ни в лампе, ни в розетках. Остальные в его отряде выбриты чисто, лишь он — исключение. Значит, все бреются дома, у всех с электричеством все в порядке, не в порядке лишь у Дуболома. И не моется он по той же причине: в темноте это не очень удобно делать. Так, лицо сполоснул — и порядок.
— В твоей…
Следующий слой запаха — как раз тот, что заставил подумать о набожности. Это же ладан! А еще воск, лампадное масло и… деревянная стружка? Точнее, сосновая стружка. Да, дело тут не в набожности. Вряд ли Дуболом посещал церковь в последние дни. А вот дома он бывает каждый день или, по крайней мере, каждую ночь. Такая смесь запахов заставляет подумать о бюро ритуальных услуг или просто о мастерской по изготовлению гробов, находящейся по соседству. Но если бы Дуболом каждый день ходил мимо мастерской или даже каждый день туда заходил, запах впитался бы в верхнюю одежду и в волосы на голове. Тут волос на голове нет, а верхнюю одежду Дуболом снял, запах идет непосредственно от тела. Не ходит же он по улице в легкой футболочке в такую погоду?
— ванной…
Может быть, у него в мастерской работает кто-то из семьи? Тогда у Дуболома должен быть непосредственный телесный контакт с гробовщиком, чтобы запах был настолько интенсивным. Ну, не спит же он с ним? Или спит? Нет, конечно, нет! Хотя запах секса и чувствуется, и это еще один слой запахов, секс этот был у него с женщиной. По крайней мере дважды за последние три дня. Запах мускуса слабый, но его ни с чем не перепутаешь. Запах женщины, у которой был секс. Может ли женщина быть гробовщиком? В этой стране — вряд ли, не те традиции. А вот помогать в мастерской она может. И спать с гробовщиком — тоже, почему нет?
— нет электричества…
— Что у меня в ванной нет электричества… — повторил Дуболом.
Вот недостающее звено: женщина! Она спит и с Дуболомом, и с гробовщиком. И почему Узник сразу не подумал о том, что Дуболом может быть женат? Потому что он не носит обручального кольца? Да нет же, он его носит! Просто снимает, когда идет на работу. На безымянном пальце есть характерное валикообразное утолщение, оно образуется, если кольцо долго носить, и постепенно исчезает, если кольцо снять и не надевать хотя бы несколько недель. Утолщение довольно четкое, кольцо сняли совсем недавно. Женщина — жена Дуболома и любовница гробовщика. Узник не подумал о ней не только из-за отсутствующего кольца. Но и из-за того, что Дуболом плохо выбрит. Любящая жена обязательно укажет мужу на плохой внешний вид и поможет исправить оплошность. А жена Дуболома этого не сделала. Ей все равно, потому что она разлюбила мужа. Она не любит мужа и спит с соседом-гробовщиком. И если Дуболом этого еще не знает, то это отличный повод заставить его отправиться домой немедленно.
— … и что моя жена спит с нашим соседом. Гробовщиком, — слегка растерянно повторил Дуболом.
Теперь осталось совсем немного.
— Если ты пойдешь домой прямо сейчас…
— Если я сейчас пойду домой… — это Дуболом произнес еще более растерянно.
— Ты застанешь их вместе, — добил Узник Дуболома.
— … я их застукаю, — закончил Дуболом, и тут до него дошло.
— Я так и знал! Я знал, что что-то происходит! — так и не выпустив арматуры из рук, Дуболом выскочил вон из подвала, с грохотом захлопнув за собой дверь.
* * *
Куратор подождал, пока стихнут шаги обманутого мужа, и заговорил с Узником:
— Итак, друг мой. Сейчас здесь только ты и я.
Узник подумал, что Куратор малость переигрывает. И никто не говорит ему об этом. Он так же одинок, как и этот несчастный серб.
— Ты не представляешь, как трудно было тебя найти.
Узник по привычке обратил внимание на черные кожаные перчатки на руках Куратора. Куратор ни разу не снял их, делая вид, что ему холодно. На самом деле, конечно, просто не хотел оставлять отпечатков пальцев. Узник молча ждал, когда прелюдия кончится, и Куратор, наконец-то перейдет к делу.
А тот, так и не сняв перчаток, сгреб пятерней отросшую шевелюру Узника, приподнял его голову и, перейдя на английский, горячо зашептал в ухо:
— А теперь слушай. В Лондоне активизировалась подпольная террористическая сеть. Они готовят массовый удар. Прости. Боюсь, каникулам конец, дорогой братишка. Пора на Бейкер-стрит, Шерлок Холмс.
А вот и послание, ради которого Майкрофт внедрился в сербскую группу. И раз уж Майкрофт позволил себе произнести имя Шерлока, значит, путь на свободу открыт. Пора действовать.
Майкрофт покинул подвал и вскоре вернулся, втащив оглушенного охранника. Ну что ж, кабинетная работа Майкрофта не повлияла на его навыки работы в полевых условиях. Шерлок за это время успел освободиться от кандалов.
— У нас мало времени. Переодевайся, — кивнул Майкрофт на охранника. — Кажется, у вас с ним примерно один размер одежды. С его стороны было очень неосторожно, стоя на посту, слушать музыку в наушниках.
Шерлока не нужно было упрашивать дважды. Он торопливо натягивал одежду охранника на себя, иногда морщась, когда грубая ткань беспокоила свежие ссадины. Майкрофт наблюдал за этим, даже не думая помогать.
— Чем ты открыл кандалы? — спросил он.
— Этим, — Шерлок кивнул на крестик, лежащий на полу как раз посередине между кандалами.
— Я понял, что ты что-то прячешь в ладони, но не подозревал, что это. Остроумно. Иисус как путь к свободе.
— Вроде того. Не то, чтобы я в него верил, но сегодня он и правда помог мне освободиться.
— Не хочешь забрать его как трофей?
— Нет, пусть лежит здесь и дожидается хозяина.
— Зачем?
— Думаю, этот парень и так огорчится, что я открыл ему горькую правду о его жене, и вдвойне огорчится, когда увидит, что я ушел не попрощавшись. А тут будет хоть какое-то утешение.
Шерлок закончил одеваться, напоследок тщательно спрятав под ушанку отросшую шевелюру.
— Я готов следовать за тобой, брат мой.
Они покинули подвал дома, стоящего на отшибе поселка, и углубились в ближайший лес.
— Через четверть часа на лесную поляну в полумиле отсюда прилетит вертолет, — произнес Майкрофт, когда поселок уже скрылся за деревьями. — Он доставит нас на аэродром, с которого мы самолетом улетим в Лондон. Постарайся выспаться и отдохнуть, пока мы летим, потому что в Лондоне тебя ждет срочная работа.
— Полагаешь, мне не нужен врач? Меня только что били и пытали.
— Врач будет ждать нас в самолете. У тебя ничего не сломано, все раны поверхностные, серьезной обработки не требуют. На восстановление сил тебе должно хватить нескольких часов.
— Узнаю своего милосердного брата Майкрофта.
— Шерлок, если бы я мог позволить… Но я не могу. Слишком многое поставлено на карту. Лондон в опасности, и мне одному не справиться.
— Ладно, я понял. Можешь не продолжать.
— Спасибо. И давай поторопимся. Если мы опоздаем, вертолет улетит без нас, и следующий транспорт будет лишь через двое суток. А провести их в лесу, прячась и убегая, у меня нет ни малейшего желания.
— Так вот почему ты не сразу пришел на допрос. Тянул время, дожидаясь вертолета.
— Именно.
* * *
Серый неприветливый рассвет позволил разглядеть очертания вертолета сквозь поредевшие деревья. Через несколько часов они смогут увидеть Лондон. И это было хорошо.
@темы: I am Sherlocked, Сказки сербского леса, Как он это сделал, ПЧ, Фанфики
-
-
05.01.2016 в 19:22Меня эта версия целиком и полностью устраивает.